О завоевании мира...

[obergefreiter]

Давеча на одном дневничке всплыл оффтопиком спор -- стремился ли Сталин к завоеванию мира? Ну, за отсутствием в моем распоряжении машины времени и миелофона о намерениях сказать ничего не могу, а вот о возможностях...



Есть... то есть уже был, такой замечательный человек -- Игорь Всеволодович Можейко, более известный как Кир Булычев. Фантастика -- лишь одна сторона его деятельности, другая состоит в том, что он был известный ориенталист, специалист по истории Бирмы. Некоторое время назад переиздали его книгу "Западный ветер -- ясная погода", о событиях Второй Мировой в Юго-Восточной Азии. Откуда и предлагаю цитату, в качестве материала для размышлений...



Администрация Ба Мо пришла к власти в дни, когда Бирма пыталась оправиться от шока, в который ввергла ее война. Не было другой страны в Юго-Восточной Азии, где бы военные действия так сильно разрушили экономику. Кроме того, бегство из Бирмы как английских специалистов, так и сотен тысяч индийцев и китайцев буквально оголило многие отрасли хозяйства. Бирма вернулась к патриархальной первобытной деревенской жизни. Однако и производство сельской продукции, в первую очередь риса, резко снизилось. В 1944—1945 г. под рисом находилось в два раза меньше земли, чем до войны, упала и урожайность. Причиной тому было не только сужение рынка, резкое снижение экспорта и заинтересованности крестьян в высоких урожаях, но и то, что катастрофически упало поголовье тяглового скота.



Война и оккупация показали, насколько уродливо развивалась в колониальный период бирманская экономика. Когда в середине XIX в. Нижняя Бирма с громадной плодородной дельтой Иравади стала английской колонией, власти Британской Индии, под управление которых эти земли отошли, решили, что они самой судьбой предназначены стать одним громадным рисовым полем. Эксперимент оправдал себя, Бирма стала кормить рисом всю Британскую империю, а рисовые поля очень скоро заняли почти всю равнинную Бирму. В результате Бирма, вывозя рис, лес и минеральное сырье, была вынуждена ввозить большинство других товаров. Пока эта система существовала в рамках более или менее сбалансированной колониальной структуры, потребности Бирмы, за исключением периодов кризиса, ударявшего по производителям риса, в целом удовлетворялись. Однако в 1942 г. Бирма потеряла прежние внешние рынки и возможность получать товары из метрополии и других британских колоний. Япония не могла потребить все излишки риса по ряду причин, одной из которых были транспортные трудности — далеко не каждый пароход мог добраться до Японских островов, и гораздо проще было вывозить рис из Вьетнама и с Филиппин. Не могла Япония и поставлять в Бирму достаточно товаров широкого потребления. Так как взамен риса бирманские крестьяне ничего не могли получить, стимул к выращиванию риса у них пропал. Посевы сокращались, собранный рис затоваривался, а в городах тем временем наступал голод. Уже с 1943 г. риса перестало хватать, для внутреннего потребления. Одновременно в Бирме стали возрождаться кустарные промыслы и производство некоторых технических культур, чему покровительствовали японцы, которые нуждались в таких продуктах, как хлопок, масло из земляного ореха, и т. д.



Разорению бирманского народного хозяйства способствовали многочисленные японские дельцы и снабженцы, которые хлынули в Бирму и, понимая шаткость своего положения, спешили урвать, схватить, вывезти, нажиться. Для придания грабежу некоторого подобия законности была выпущена масса бумажных денег, практически ничем не обеспеченных, которыми платили крестьянам за скот, за рис, за все сельскохозяйственные продукты. В то же время все, что можно было назвать английской собственностью — в первую очередь сохранившиеся станки и оборудование, запасы сырья, которые не успели уничтожить при отходе англичане, — вывозилось армией даже без попыток выплатить Бирме компенсацию. Наконец, японцами широко практиковалась система принудительного труда: людей сгоняли на военное строительство, на сезонные работы, и те, кто попадал в трудовые лагеря, часто уже не возвращались.



Все, что сказано здесь о Бирме, в той или иной степени было характерно и для остальных оккупированных японцами стран Юго-Восточной Азии. В зависимости от взглядов и настроений того или иного командующего могли несколько меняться методы грабежа, но принцип его, сформулированный созданным в 1942 г. министерством по делам Великой Восточноазиатской сферы, неукоснительно проводился на всей захваченной территории.



Если в Бирме японцы принимали меры по сокращению производства риса, то на Филиппинах “противником” японских-оккупационных властей стали плантации сахарного тростника и соответственно сахарные заводы. До войны филиппинский сахар вывозился в США и другие страны, теперь эти рынки были потеряны, а замены им Япония предложить не могла. Следовательно, надо было сократить производство сахара, заменив его более нужным для армии продуктом. Японским оккупационным властям показалось, что наиболее выгодно использовать сахарный тростник как сырье для производства спирта и сахарные заводы превратить в спиртогонные. Одновременно с этим плантации тростника (как и табачные) засевались хлопчатником — была поставлена задача расширить производство хлопка, заняв посевами хлопчатника около 0,5 млн. га. В результате производство сахара резко упало, крестьяне и рабочие были разорены, положительная же часть программы выполнена не была. Несмотря на все строгости, количество спирта, произведенного на сахарных заводах, было весьма скромным, производство хлопка также было далеко от намеченного.



В Индонезии эта картина, сохраняя общие принципиальные черты, была куда более сложной и многообразной, так как и сама Индонезия — страна более обширная, и экономика ее куда многообразней бирманской или филиппинской. Из продуктов индонезийского экспорта японцев больше всего интересовала нефть. Они, как отмечалось, в период своего наступления принимали решительные меры, чтобы спасти нефтепромыслы и нефтеперерабатывающие предприятия от разрушения союзниками. Через год после захвата страны оккупантам удалось довести добычу нефти до довоенной и в течение следующих двух лет вывозить в Японию более чем по 5 млн. т нефти. Только в последний год войны, с падением Филиппин, поставки индонезийской нефти в Японию практически прекратились, так как танкеры уже не могли прорываться на север.



Производство сельскохозяйственных культур волновало японцев куда меньше, а ведь именно оно обеспечивало жизнь миллионов индонезийских крестьян. Перед войной плантациями каучуконосов было занято 1,3 млн. га, и лишь один процент каучука потреблялся в самой Индонезии — вся остальная продукция шла на экспорт. Поскольку Япония могла потребить лишь малую долю производимого в Индонезии каучука, громадные плантации становились лишними. Дело в том, что в пределах японской “сферы сопроцветания” оказалось примерно 98 % мирового производства каучука. Из 1660 тыс. т каучука, производившегося в мире, 850 тыс. т приходилось на Малайю и другие британские колонии в Юго-Восточной Азии, а 770 тыс. т — на Индонезию, Французский Индокитай и Таиланд. Потребности Японии в каучуке составляли не более 100 тыс. т в год, т. е. лишь одну пятнадцатую добычи. Каучука было так много, что в Японии стали пропагандировать его в качестве кровельного материала, а в Джакарте каучуком пытались крыть мостовые. И это происходило в то время, когда все воюющие державы ощущали в каучуке острую нужду, а в Германии даже разрабатывались проекты посылки за каучуком в Юго-Восточную Азию больших подводных лодок. Так как дороги все же каучуком крыть не стали, то плантации приходили в упадок, зарастали, кое-где гевею вырубали на топливо или выкорчевывали.



Меры по борьбе с другими “излишками” были решительными и вместе с тем бессмысленными. В августе 1942 г. японские власти в Индонезии издали декрет, по которому следовало выкорчевать половину всех кофейных деревьев. Было уничтожено также около 16 тыс. га чайных плантаций, из 220 чайных фабрик работало лишь 50. С сахарными заводами в Индонезии японцы старались сделать то же, что и на Филиппинах, а когда не удавалось — их попросту разрушали и оборудование пускали на лом. В результате общее производство сахара упало за годы оккупации почти в 20 раз, число действующих заводов сократилось вдесятеро.



...



Что касается национальной буржуазии стран Юго-Восточной Азии, то ей явно пришлось по душе исчезновение старых конкурентов — европейцев, индийцев, китайцев, занимавших прежде командные посты в торговле и промышленности. Однако завладеть освободившимися местами не удалось из-за появления новых конкурентов — японских дельцов, пользовавшихся покровительством военных властей и овладевших с их помощью господствующими позициями в добыче и вывозе сырья, обрабатывающей промышленности, торговле. В результате этого, а также из-за отсутствия ссудного капитала, товаров, которыми можно было торговать, и денежного обеспечения под эти товары основной областью деловой активности местной буржуазии стал черный рынок. Но разруха была настолько всеобъемлющей, а жизненный уровень огромной массы населения настолько низким (и все еще умудрялся падать), что в большинстве случаев и эта активность была лишь фикцией.



Национальные органы власти, созданные на Филиппинах и в Бирме, как и некоторые деятели японской оккупационной администрации, опасавшиеся роста недовольства населения, пытались проводить какие-то меры по укреплению местной буржуазии. В Бирме, например, была создана Торговая палата, в которую вошли несколько сот торговцев и промышленников, на многочисленных заседаниях бурно выступавших в защиту своих прав. Правительство Ба Мо, выражавшее в основном интересы национальной буржуазии, добивалось передачи бирманским предпринимателям английской собственности и требовало, чтобы в предприятиях, существовавших в Бирме, по крайней мере 60 % капитала принадлежало национальной буржуазии. Настойчивость Ба Мо раздражала японских дельцов, влияние которых на армию и “кэмпейтай” все росло — чем дольше шла война, тем сильнее становилась коррупция в японской армии. Ба Мо даже уверял Такина Ну, что японские торговцы делали попытки убить его. К концу войны японцы согласились ограничить прибыли своих компаний 6 % годовых, но сделали оговорку, которая сводила эту меру на нет — данное постановление должно было касаться лишь тех японских фирм, которые не были связаны со стратегическими интересами Японии (а связать с этими интересами, естественно, можно было что угодно). В то же время закон, гласящий, что недвижимость в Бирме может принадлежать лишь бирманцам, так и не смог пройти через дебри военных японских учреждений и лишь в середине 1945 г., когда англичане уже заняли Мейтхилу, Ба Мо опубликовал этот закон без разрешения японцев; неудивительно, что никто этого шага не заметил и не оценил.



Еще одним начинанием правительства Ба Мо, направленным на укрепление позиций национальной буржуазии, было основание в январе 1944 г. Государственного банка Бирмы. Главе бирманской администрации не только удалось доказать в Токио, что создание банка в интересах Японии, но и добиться там займа. Но, согласившись на создание банка, японцы отказались передать ему право на эмиссию денег. Сотрудники банка даже не имели представления, сколько денег находится в обращении в стране и сколько японцы сочтут нужным напечатать еще. Таким образом, капитал банка, составлявший в 1944 г. 5,5 млн. рупий, из которого банк начал было выдавать кредиты национальным предпринимателям, был ничем не обеспечен. Деньги обесценивались быстрее, чем их успевали использовать, и уже через несколько месяцев банк мог вести свою протекционистскую деятельность только на бумаге.



В отличие от разоренной Бирмы, экономику которой за время оккупации восстановить так и не удалось, экономическое восстановление Малайи проходило достаточно быстро. Основные оловянные рудники вновь действовали уже в мае 1942 г., к середине года были восстановлены пять крупнейших доков Сингапура и начал в полную силу функционировать порт. В марте следующего года была основана “Компания Южных районов”, которая объединила три японские компании, захватившие к тому времени сингапурское судоходство. Правда, первый корабль с грузом японских товаров добрался до Сингапура лишь в июле 1943 г. — больше года стране приходилось обходиться довоенными запасами. К этому времени черный рынок настолько разросся, что капля привезенного тут же исчезла в его море. Впрочем, основной целью создания компании было наладить судоходство между завоеванными странами Юго-Восточной Азии, чтобы обеспечить продуктивный обмен товарами. Однако вскоре выяснилось, что вести обмен нечем.



Завладев огромными территориями, японцы не имели ни времени для организации соответствующей инфраструктуры, ни желания превратить колонии не только в источник сырья, но и в рынок сбыта. Япония захватывала страны региона в первую очередь для того, чтобы бесплатно поддержать военную экономику, т. е. в погоне за стратегическими материалами. Ничего взамен японская колониальная система предложить не могла, и чем дольше шла война, тем меньше оставалось возможностей для любого, пускай даже неэквивалентного, обмена. Однако экономика стран Юго-Восточной Азии за долгие десятилетия приспособилась именно к такой колониальной модели обмена. Товары, которые производили оккупированные страны, были сходными — сырье и сельскохозяйственные продукты тропического пояса и полезные ископаемые. Раньше различные европейские хозяева этих стран были заинтересованы в одинаковых “колониальных” продуктах для удовлетворения собственных нужд. Теперь же хозяин был один, и он очень быстро оказался пресыщен теми стратегическими товарами, овладеть которыми так стремился. В первую очередь это касалось олова, каучука и сахара, затем риса и т. д.



Очень яркая, КМК, иллюстрация к вопросу о переделе колоний и о постановке на службу завоевателю экономики завоеванных территорий. Интересно было бы посмотреть, что стало бы с Империей, удайся ей первоначальный план войны. Интересно в чисто познавательных целях -- скорее всего. дело бы шло сильно хуже и дольше, чем в реале... даже если оставить за кадром... э-э-э... управленческие методы японской администрации...