Our pride it is to know no spur of pride (с)
...ничто не запрещает высказывать произносить умные мысли фразы.
Иногда.
Вопрос лишь в том, какие именно мысли рассматриваемый индивидуум произносимыми фразами высказывает...
На ЗФ вновь расцвела пышным цветом тема про Парагвай. Лорда на них нету. И давеча один из фигурантов озвучил там некую точку зрения...
Очень... забавно.
Особенно забавно это выглядит для тех, кто хоть немношшко знаком с историей Японии...
читать дальшеЭтот год (1873-й -- Урсус) был весьма важным с точки зрения выработки принципов новой внешней политики. Если при сёгунате Токугава Япония всячески избегала конфликтов со своими соседями, то теперь она проявила желание стать местным дальневосточным гегемоном. Страна училась у Запада не только новому крою одежды. Главным объектом империалистических настроений стала Корея.
История отношений между Японией и Кореей уходит в глубину веков. Достаточно сказать, что прото-корейцы являются ближайшими родственниками японцев — начало их достаточно массовой миграции на архипелаг датируется III веком до н. э. Именно они принесли на Японские острова рисосеяние и технику производства металлов. Местное население (это были предки айнов) стояло намного ниже по своему культурному развитию. Однако приблизительно с VI века, после формирования самостоятельного государства, Япония (тогда она называлась Ямато) стала считать Корею своим вассалом. Японские дружины неоднократно совершали набеги на Корейский полуостров и даже имели там подобия колоний. Однако сил для того, чтобы заставить Корею платить регулярную дань, у Японии недоставало — конкуренция в лице Китая, который желал того же самого, была слишком сильной. В VIII веке Япония дважды намеревалась послать войска для завоевания Корейского полуострова, но так и не собралась. Тем не менее с тех пор у японской политической элиты сформировалось стойкое убеждение, что Корея должна принадлежать Японии.
И вот теперь горячие головы посчитали, что долгожданный день наконец-то настал.
Горячие головы — это прежде всего Сайго Такамори и Итагаки Тайсукэ, которые решительно поддержали Мэйдзи при свержении сёгуната, но теперь явно тяготились возложенными на них административными обязанностями. Разговоры про сражения, борьбу сумо и охоту были им больше по душе, чем нудные обсуждения бюджета и готовившихся реформ. Если же Сайго выдвигал какие-нибудь инициативы, то большинство из них абсолютно не учитывали ни требований сегодняшнего дня, ни культурных реалий. Чего стоит, например, его предложение наряду с христианством запретить еще и буддизм? Или же план обложить только-только нарождавшуюся промышленность специальным налогом, средства от которого должны пойти на выплату самураям пенсий? Элементарные расчеты показывают, что предпринимателей ждало неминуемое банкротство.
Помимо идеи о «справедливости» захвата Кореи, военной партией двигали и внутриполитические соображения. Многочисленные самураи оказались ныне не у дел, они тяжело переживали реформы. Следовало дать выход их бурлящей энергии, чтобы она не обратилась в сторону правительства. Многие самураи считали себя обманутыми. Раньше они полагали, что правительство Мэйдзи наконец-то воплотит в жизнь лозунг «изгнания иностранцев», который не смог осуществить сёгунат. Вместо этого они наблюдали нарастающую вестернизацию, их пытались лишить права на самурайскую прическу и ношение двух мечей, деревенщина теперь служила в армии, их бывшие сюзерены занимались непонятно чем.
Еще одним сильным аргументом в пользу решительных действий по отношении к Корее стала необходимость «сплотить нацию». Нации как таковой еще не было, но было желание ее создать. А для достижения этой цели лучше войны не придумано ничего. Это была логика главаря шайки бандитов, который стремится во что бы то ни стало повязать своих подручных кровью.
Высказывались и менее «высокие» соображения: Корея может послужить для Японии источником рабочей силы, минеральных ресурсов и зерна.
Разгар дебатов по корейскому вопросу пришелся на время пребывания миссии Ивакура за границей. Несмотря на обещание, данное оставшимися в Японии членами правительства, не предпринимать никаких судьбоносных решений, нетерпение было слишком велико.
Политика изоляционизма, которую в течение столь длительного времени практиковала Япония, не была японским изобретением. Такой же политики пытался временами придерживаться Китай, такую же линию проводила и Корея, которой в 1866 и в 1871 годах удалось прогнать от своих берегов французские и американские военные корабли. По всей Корее установили каменные стелы с высеченными на них иероглифами: «Сторонник мира — предатель». При сёгунате отношения между Японией и Кореей ограничивались редкими корейскими посольствами, приуроченными, как правило, к вступлению в должность нового сегуна. Японским купцам запрещалось появляться в Сеуле, свобода их передвижения ограничивалась Пусаном.
Теперь Япония попыталась проделать с Кореей то же самое, что проделали с ней самой европейцы: открыть страну и установить с ней «нормальные» отношения. Нормальные с точки зрения Японии. Предложение об их установлении было составлено таким образом, чтобы не оставалось никаких сомнений: Япония намерена отныне считать Корею своим вассалом. Однако Корея, естественно, отказалась от этого, предпочитая сохранить привычные вассальные отношения с Китаем. При этом корейская политическая элита сурово критиковала Японию за ее вестернизацию и отказ от обычаев предков.
Лишенное правил «вежливости» поведение Кореи привело японских «ястребов» в ярость. Они стали требовать «наказать» Корею. В конце 1872 года без санкции корейских властей бывшее представительство княжества Цусима в Пусане, через которое раньше осуществлялись контакты между Японией и Кореей, было переименовано в «Миссию Великой Японии», а токийский торговый дом «Мицуи» прислал туда своих купцов, хотя Корея признавала торговцев только из Цусима.
На стенах миссии появились граффити, утверждавшие, что Япония нарушает правила торговли. И тогда в Токио стали вынашивать планы по вторжению в Корею под предлогом «защиты» находящихся там подданных Японии. Однако Сайго Такамори опасался, что этот аргумент, который был в ходу в западной дипломатии, те же самые западные державы не сочтут достаточно убедительным и тогда они сами получат прекрасный повод для того, чтобы ввести в Корею свои войска. Сайго предложил отправить в Сеул посланника для ведения переговоров. По его предположению, не желавшие вести переговоров корейцы этого посланника убьют (точно так же поступали японцы с послами монголов в конце XIII в.).
29 июля Сайго Такамори писал Итагаки: «Если будет принято решение послать официального посланника, я уверен, что его убьют. Я прошу Вас отправить меня. Я не могу быть таким же прекрасным посланником, как Соэдзима, но когда вопрос касается смерти, уверяю Вас, я готов к этому». Сайго Такамори был настоящим самураем: он не ценил ни своей жизни, ни чужой. Ему принадлежат такие стихи:
Сел в лодчонку
И вверил ее
Своей стране.
Нипочем мне ветер
И волны.
Центральная палата 16 августа утвердила Сайго в должности чрезвычайного посланника.
В воздухе запахло войной. Ценой невероятных усилий возвратившимся 13 сентября из длительной зарубежной поездки Ивакура Томоми и его сторонникам (Окубо Тосимити, Окума Сигэнобу, Оки Такато, Кидо Такаёси) все-таки удалось убедить окружение императора, что Япония пока что не в состоянии вести победоносную войну.
Партия войны потерпела временное поражение. В ответ на это правительство покинули Сайго Такамори, Итагаки Тайсукэ, Гото Сёдзиро, Это Симпэй и Соэдзима Танэтоми. И это несмотря на то, что практически никто не говорил: воевать Корею не надо. Нет, речь шла только об отсрочке интервенции.
В том, что Корею следует подчинить, не сомневался никто. Об этом говорит, в частности, такой знаменательный факт. 20 августа Первый национальный банк Японии ввел в оборот новые купюры. Заказ на их производство разместили в Америке. Естественно, что дизайн банкнот как нельзя лучше отражал те ценности, которые казались важными правительству страны. На банкноте достоинством в 10 иен присутствует конное изображение древней правительницы Дзинго-когу. После смерти своего супруга Тюай бразды правления страной якобы перешли к ней на весьма долгий период. С 201 по 269 год она исполняла роль регентши. В японской официальной истории Дзинго-когу фигурировала в качестве предводительницы завоевательного похода против Кореи. Новый поход в этом, 1873 году пришлось отложить, но древняя правительница по-прежнему напоминала каждому японцу о его неисполненном историческом долге.
(с) А.Н.Мещеряков
Действительно, "не-сбитый-на-взлете-парагвай"...
Вообще, если судить по приведенному отрывку, то при всем, пусть и весьма своеобразном, очаровании личности Сайго, следует признать, что люди, отправившие его фтопку, сослужили огромную службу своей стране...
Увы, в Парагвае не нашлось своего Окубо. Впрочем, откуда ему там было взяться -- стараниями гг. Франсиа и Лопеса-старшего?..
Иногда.
Вопрос лишь в том, какие именно мысли рассматриваемый индивидуум произносимыми фразами высказывает...
На ЗФ вновь расцвела пышным цветом тема про Парагвай. Лорда на них нету. И давеча один из фигурантов озвучил там некую точку зрения...
Очень... забавно.
Особенно забавно это выглядит для тех, кто хоть немношшко знаком с историей Японии...
читать дальшеЭтот год (1873-й -- Урсус) был весьма важным с точки зрения выработки принципов новой внешней политики. Если при сёгунате Токугава Япония всячески избегала конфликтов со своими соседями, то теперь она проявила желание стать местным дальневосточным гегемоном. Страна училась у Запада не только новому крою одежды. Главным объектом империалистических настроений стала Корея.
История отношений между Японией и Кореей уходит в глубину веков. Достаточно сказать, что прото-корейцы являются ближайшими родственниками японцев — начало их достаточно массовой миграции на архипелаг датируется III веком до н. э. Именно они принесли на Японские острова рисосеяние и технику производства металлов. Местное население (это были предки айнов) стояло намного ниже по своему культурному развитию. Однако приблизительно с VI века, после формирования самостоятельного государства, Япония (тогда она называлась Ямато) стала считать Корею своим вассалом. Японские дружины неоднократно совершали набеги на Корейский полуостров и даже имели там подобия колоний. Однако сил для того, чтобы заставить Корею платить регулярную дань, у Японии недоставало — конкуренция в лице Китая, который желал того же самого, была слишком сильной. В VIII веке Япония дважды намеревалась послать войска для завоевания Корейского полуострова, но так и не собралась. Тем не менее с тех пор у японской политической элиты сформировалось стойкое убеждение, что Корея должна принадлежать Японии.
И вот теперь горячие головы посчитали, что долгожданный день наконец-то настал.
Горячие головы — это прежде всего Сайго Такамори и Итагаки Тайсукэ, которые решительно поддержали Мэйдзи при свержении сёгуната, но теперь явно тяготились возложенными на них административными обязанностями. Разговоры про сражения, борьбу сумо и охоту были им больше по душе, чем нудные обсуждения бюджета и готовившихся реформ. Если же Сайго выдвигал какие-нибудь инициативы, то большинство из них абсолютно не учитывали ни требований сегодняшнего дня, ни культурных реалий. Чего стоит, например, его предложение наряду с христианством запретить еще и буддизм? Или же план обложить только-только нарождавшуюся промышленность специальным налогом, средства от которого должны пойти на выплату самураям пенсий? Элементарные расчеты показывают, что предпринимателей ждало неминуемое банкротство.
Помимо идеи о «справедливости» захвата Кореи, военной партией двигали и внутриполитические соображения. Многочисленные самураи оказались ныне не у дел, они тяжело переживали реформы. Следовало дать выход их бурлящей энергии, чтобы она не обратилась в сторону правительства. Многие самураи считали себя обманутыми. Раньше они полагали, что правительство Мэйдзи наконец-то воплотит в жизнь лозунг «изгнания иностранцев», который не смог осуществить сёгунат. Вместо этого они наблюдали нарастающую вестернизацию, их пытались лишить права на самурайскую прическу и ношение двух мечей, деревенщина теперь служила в армии, их бывшие сюзерены занимались непонятно чем.
Еще одним сильным аргументом в пользу решительных действий по отношении к Корее стала необходимость «сплотить нацию». Нации как таковой еще не было, но было желание ее создать. А для достижения этой цели лучше войны не придумано ничего. Это была логика главаря шайки бандитов, который стремится во что бы то ни стало повязать своих подручных кровью.
Высказывались и менее «высокие» соображения: Корея может послужить для Японии источником рабочей силы, минеральных ресурсов и зерна.
Разгар дебатов по корейскому вопросу пришелся на время пребывания миссии Ивакура за границей. Несмотря на обещание, данное оставшимися в Японии членами правительства, не предпринимать никаких судьбоносных решений, нетерпение было слишком велико.
Политика изоляционизма, которую в течение столь длительного времени практиковала Япония, не была японским изобретением. Такой же политики пытался временами придерживаться Китай, такую же линию проводила и Корея, которой в 1866 и в 1871 годах удалось прогнать от своих берегов французские и американские военные корабли. По всей Корее установили каменные стелы с высеченными на них иероглифами: «Сторонник мира — предатель». При сёгунате отношения между Японией и Кореей ограничивались редкими корейскими посольствами, приуроченными, как правило, к вступлению в должность нового сегуна. Японским купцам запрещалось появляться в Сеуле, свобода их передвижения ограничивалась Пусаном.
Теперь Япония попыталась проделать с Кореей то же самое, что проделали с ней самой европейцы: открыть страну и установить с ней «нормальные» отношения. Нормальные с точки зрения Японии. Предложение об их установлении было составлено таким образом, чтобы не оставалось никаких сомнений: Япония намерена отныне считать Корею своим вассалом. Однако Корея, естественно, отказалась от этого, предпочитая сохранить привычные вассальные отношения с Китаем. При этом корейская политическая элита сурово критиковала Японию за ее вестернизацию и отказ от обычаев предков.
Лишенное правил «вежливости» поведение Кореи привело японских «ястребов» в ярость. Они стали требовать «наказать» Корею. В конце 1872 года без санкции корейских властей бывшее представительство княжества Цусима в Пусане, через которое раньше осуществлялись контакты между Японией и Кореей, было переименовано в «Миссию Великой Японии», а токийский торговый дом «Мицуи» прислал туда своих купцов, хотя Корея признавала торговцев только из Цусима.
На стенах миссии появились граффити, утверждавшие, что Япония нарушает правила торговли. И тогда в Токио стали вынашивать планы по вторжению в Корею под предлогом «защиты» находящихся там подданных Японии. Однако Сайго Такамори опасался, что этот аргумент, который был в ходу в западной дипломатии, те же самые западные державы не сочтут достаточно убедительным и тогда они сами получат прекрасный повод для того, чтобы ввести в Корею свои войска. Сайго предложил отправить в Сеул посланника для ведения переговоров. По его предположению, не желавшие вести переговоров корейцы этого посланника убьют (точно так же поступали японцы с послами монголов в конце XIII в.).
29 июля Сайго Такамори писал Итагаки: «Если будет принято решение послать официального посланника, я уверен, что его убьют. Я прошу Вас отправить меня. Я не могу быть таким же прекрасным посланником, как Соэдзима, но когда вопрос касается смерти, уверяю Вас, я готов к этому». Сайго Такамори был настоящим самураем: он не ценил ни своей жизни, ни чужой. Ему принадлежат такие стихи:
Сел в лодчонку
И вверил ее
Своей стране.
Нипочем мне ветер
И волны.
Центральная палата 16 августа утвердила Сайго в должности чрезвычайного посланника.
В воздухе запахло войной. Ценой невероятных усилий возвратившимся 13 сентября из длительной зарубежной поездки Ивакура Томоми и его сторонникам (Окубо Тосимити, Окума Сигэнобу, Оки Такато, Кидо Такаёси) все-таки удалось убедить окружение императора, что Япония пока что не в состоянии вести победоносную войну.
Партия войны потерпела временное поражение. В ответ на это правительство покинули Сайго Такамори, Итагаки Тайсукэ, Гото Сёдзиро, Это Симпэй и Соэдзима Танэтоми. И это несмотря на то, что практически никто не говорил: воевать Корею не надо. Нет, речь шла только об отсрочке интервенции.
В том, что Корею следует подчинить, не сомневался никто. Об этом говорит, в частности, такой знаменательный факт. 20 августа Первый национальный банк Японии ввел в оборот новые купюры. Заказ на их производство разместили в Америке. Естественно, что дизайн банкнот как нельзя лучше отражал те ценности, которые казались важными правительству страны. На банкноте достоинством в 10 иен присутствует конное изображение древней правительницы Дзинго-когу. После смерти своего супруга Тюай бразды правления страной якобы перешли к ней на весьма долгий период. С 201 по 269 год она исполняла роль регентши. В японской официальной истории Дзинго-когу фигурировала в качестве предводительницы завоевательного похода против Кореи. Новый поход в этом, 1873 году пришлось отложить, но древняя правительница по-прежнему напоминала каждому японцу о его неисполненном историческом долге.
(с) А.Н.Мещеряков
Действительно, "не-сбитый-на-взлете-парагвай"...
Вообще, если судить по приведенному отрывку, то при всем, пусть и весьма своеобразном, очаровании личности Сайго, следует признать, что люди, отправившие его фтопку, сослужили огромную службу своей стране...
Увы, в Парагвае не нашлось своего Окубо. Впрочем, откуда ему там было взяться -- стараниями гг. Франсиа и Лопеса-старшего?..
-
-
13.08.2007 в 21:39Ну, не надо так уж преувеличивать. Поверить в это - не труднее, чем в то, что Япония обр. 1941 на полном серьезе собралась воевать с США, Британией и Китаем одновременно - и в таком серьезном деле даже не нашла себе союзников.
И в таком серьёзном деле даже не нашёл союзников.
Ну, Лопес как раз был вполне уверен, что нашел. С какого-то перепоя он решил, что Хулио Хусто Уркиса будет на него работать. А Уркиса - тогда, пожалуй, самый матерый политик в регионе - таких, как Лопес-младший по дюжине на завтрак съедал.
"Потерпевший шестнадцать раз налетел на нож... Какое страшное самоубийство!"
Ну, если потерпевший шел по улице, никто его не трогал, а он сам из любви к искусству нарвался на драку с бригадой братков - мы имеем таки самоубийство ...
Л.Г.
-
-
13.08.2007 в 21:51Я про параллели.
И про то, как очаровательно господа антиимпериалисты "попали". Даже не поняв, куда они, собственно, целились...
-
-
13.08.2007 в 21:56kamsha.ru/forum/index.php?topic=8534.msg325171#...
Это при том, что Семилетка явила Европе образец совершенно беспрецедентного кидалова со стороны именно России ...
Л.Г.
-
-
13.08.2007 в 21:58Я, если честно, не в теме.
Поэтому ждем-с обновлений сами-знаете-где
-
-
13.08.2007 в 22:20С одно стороны - народ с многовековой и очень навороченной культурой (там одни острозаточенные ломики чего стоят), с другой - общество босяков с незаконченным начальным образованием, затюканных иезуитскими миссионерами.
А на взлете зашибить можно кого угодно. Или, если посмотреть с другой стороны, всякий, кого зашибли, может оправдываться тем, что это случилось на взлете - а вот если бы ему по-честному дали взлететь, - ух, тогда бы он всем этим гадам показал!
Л.Г.
-
-
13.08.2007 в 22:40Это, конечно, так. Но и противники у них были немножко разные
-
-
14.08.2007 в 00:28На самом деле, не так уж и очевидно "некоторые вещи нам непонятны не от того, что наши понятия слабы, а от того что эти вещи не входят в круг наших понятий". Если человек просто не подумал о Японии - ну зациклился он на примерах из Европы и Америки - то пропустить можно запросто. А потом ткнут носом - и удивление. Как же это я не заметил.
Я, если честно, не в теме.
Россия начала войну на одной стороне, а закончила на другой. Но, разумеется, австрийцы после своего кидалова только этого и заслуживали
-
-
14.08.2007 в 00:46Так дело в другом. Человек подумал о Японии. Но он не знал (фактов) о Японии. Потому его параллель оказалась, КМК, глубже, чем он сам думал
Россия начала войну на одной стороне, а закончила на другой. Но, разумеется, австрийцы после своего кидалова только этого и заслуживали
"Новый монарх -- новая политика" (с) правила мультика ЕУ
На самом деле я не подумал об этом.
Ведь там же была еще какая-то мутная история в начале войны, нет?
-
-
14.08.2007 в 00:54Но это как раз в порядке вещей - перед войной державы мучительно соображали с кем и против кого они будут воевать.
-
-
14.08.2007 в 01:17Ну да, англичане всеми силами пытались вытянуть французскую армию из Дюнкирхена
Правда, им это все равно не помогло, пришлось Хаука загрузить работой
И вообще, нет чтобы подраться за свои колони 1:1, как подобает благородным донам -- всю Европу на уши поставили...
-
-
15.08.2007 в 01:14Ну, положим, Мария Тереза и Фридрих Второй тогда вполне уверенно стояли на ушах без посторонней помощи. Еще со времен войны за Австрийское наследство.
Л.Г.