О фентезийной ономастике...

Очередная полузагадка. Полу- -- потому что ответ почти очевиден. Те, кто знает о предмете моих недавних разысканий, поймут с полуслова, потому прошу их (Лорд, Рошфор -- вас ) дать фору остальным.

Итак. Многие авторы фантастики/фентези предпочитают подобными делами не заморачиваться -- они либо называют героев как в голову взбредет, либо, в лучшем случае, делают их имена символами сюжета (как, предположительно, сделали это сценаристы "Пиратов").

Однако есть и третий, нелегкий путь -- для любителей. Алгоритм -- берется какой-нибудь не слишком известный/распространенный язык... вернее, словарь -- и методом copy/paste создается местный колорит.

Так, Логинов для одного из своих романов сконструировал ономастику на базе монгольского языка. Так, Толкиен, по словам Солнечной, явно вытащил имена своих орков из нартовского эпоса (или чего-то близкого, у Анки даже была некая схема, как эта информация могла к нему попасть). А недавно я сделал еще одно удивительное (для себя, только для себя ) открытие...

Итак, вопрос...

Итак, вопрос: какое реальное -- и очень широко известное в узких кругах -- историческое лицо послужило в аналогичных целях пану Сапковскому для одного из эпизодических, но ярких и важных персонажей его "ведьмачьего" цикла?

Я знаю, что ответов может оказаться не один, но... тем интереснее будет их найти, так я думаю ...

---

Ностальгия...

...А после, выбрав кисточку потоньше,
И, осторожно краску взяв на кончик,
Я синим бы закрасил колокольчик
И этим бы закончил свой рассказ...

(с) А. Городницкий

---

Некоторые эпизоды Бородинского сражения...

...из книшшки В.Н.Земцова "Битва при Москве-реке" (книшшка, кстати, со всех сторон интереснейшая, очень рекомнедую... если достанете ).

Рошфор, это то, что я Вам обещал -- насчет стояния под огнем и филозопствующих офицеров. Я там еще один эпизод хороший не смог найти, про то, чем развлекались офицеры стоявших под ядрами полков -- так что потом добавлю...

---

Раскапывая старые тетради...

...в отсутствие хозяйки , наткнулся на премилую вещь. Оригинал этой... хм, песенки принадлежит перу, кажется, Тэм, и называется "Защитникам Шаэрраведда":

Золотая трава стала червонной от крови
Черноту от пожарища с белой стены не стереть
Государь победитель дозволь слово пленнику молвить
Перед тем, как в туман за собой уведёт меня Смерть

Моё слово не меч
От судьбы не уберечь
Кровь на белой стене
На войне как на войне

Мы сражались за смерть, защищая пылающий город
И теперь лишь на пару часов нам отсрочка дана
Посмотри, брат мой младший стоит, он совсем ещё молод
Отпусти его, князь, за двоих я отвечу сполна…

Как же кровь горяча
Чёрной птицею с плеча
Улетит моя душа
А судьбе не помешать

Отпусти его, князь, ты же видишь – он смерти боится
Он так мало прожил, он не должен был воином стать
Ты же слышишь, как бьётся душа перепуганной птицей
Неужели за битву ты кровь не устал проливать

Взгляд – холодная сталь
Чужака тебе не жаль
Что тебе мои слова
Сталь меча всегда права…

На холодном лице замерла безразличная маска
А в глазах приговор – чужака невозможно простить
Жаль у песни счастливый конец может быть только в сказке
Но не стоит, мой брат, Дара жизни у смертных просить

Протяни мне ладонь
Мы шагнём через огонь
Через боль, через страх
Унося Звезду в руках…

Однако Солнышко, как настоящий историк, не могла не взглянуть на ситуацию с другой стороны. Вот представьте себе: Вы -- предводитель победоносной армии, только что взявшей крепость после тяжелой осады. Вы мечтаете отдохнуть от ратных трудов. И тут подводят... этого. И он начинает Вам что-то втирать. А Вы так устали, что хотите без шума убить его еще до того, как понимаете, что именно он Вам втирает... Так увидел свет "Монолог князя-победителя"...

Почему здесь червонные травы, отнюдь мне не ясно.
Кровь должна быть багровой, так в школе учили меня.
Если травка алеет, видать, ее кто-то покрасил.
Знать, бессмертные, лохи –– хоть эльфы, а все ж солдатня.

Пусть весь город в крови,
Мне на жалость не дави,
Я устал воевать,
Пленных вырежу, и –– спать!

Вот кого-то подводят. Что хочешь ты, вражеский лучник?
Что? Какую пощаду? Эй, парень, ты что, идиот?!
Ты сражался за смерть? Так ее ты сейчас и получишь.
Лучше б сам удавился, и нам было б меньше хлопот.

Ну чего ты пристал?
Вот ушастая глиста!
У него еще и брат?
Перевешать всех подряд!

Нет, зудит и зудит, как в окно залетевшая муха.
Сколько я здесь торчу? Потерял уже времени счет…
Он так мало прожил? Ты видать, офигел, остроухий.
Он родился, когда мой прапрадед не помер еще!

Эльфов полон белый свет.
Вы ж живете сотни лет!
«Ах, оставь его живым…»
Гадить правнукам моим?!

Размножаться не дам на родной я земле этой швали.
Надо всех уничтожить, начнем прямо с этих двоих.
Эй, палач, сделай так, чтоб недолго, но громко орали.
Я пошел, а иначе бросаться начну на своих.

Ах, какая благодать ––
Завалиться на кровать,
Наконец, я мирно сплю,
Кто разбудит, удавлю…

Такие вот пироги...

---

Фцытатнег!..

Классические каноны правильной дискуссии на форуме требуют на каждую реплику оппонента отвечать развернутым предложением, на треть состоящим из убедительных аргументов и на две трети - из ехидных замечаний, демонстрирующих публике все убожество построений оппонента.

Такая дискуссия занимает обычно от 5 до 20 непрерывных страниц, должна в идеале заканчиваться полной аннигиляцией одного из оппонентов и доставлять читающей публике огромное количество ни с чем не сравнимого (хоть и довольно извращенного) удовольствия...

(с) Лорд Гуан

---

А выполню-ка я свое обещание :) ...

...и вместо рассказа об обстоятельствах написания "Письма" выложу еще одно нечто. Авторство то же, время то же ...

Верный способ прославиться

Для жаждущих известности публичной
Есть способ быстрый и недорогой:
Берешь за шкирку творческую личность
И метко бьешь ее под зад ногой.

А после надо сразу затаиться
И наблюдать, храня спокойный лик,
Как личность обругать тебя стремиться
И пачкает исчерканный дневник.

Потом свое зловредное подобье
Найдешь в таком количестве цитат ––
От зависти перегрызет надгробье
Давно забытый всеми Герострат.

Вот так легко мечтанья сделать былью,
И воплотить все грезы наяву…
Дружище, как? Тебя уже забыли?
Прочти еще раз первую строфу!

---

Nirmala, мое почтение :) ...

Водопады?.. цветы?.. Мэм, у нас есть и то, и другое!..





И все -- свое, что самое забавное ...

---

По зрелом размышлении...

...я решил не дописывать занудный постпостскриптум, а опубликовать вместо этого старый-престарый (и весьма жизнеутверждающий) стишшш...

Собственно, если ранее его открытая публикация была нежелательна -- по соображениям дипломатическим и гуманистическим, то теперь она стала просто-таки необходима -- по соображениям опять же дипломатическим и юмористическим.

На сей радостной ноте позвольте завершить преамбулу и начать ахтунг.

Дамы и господа... то есть товарищи. Вы все знаете (а кто не знает, того еще раз предупреждаю), что ваш покорный слуга -- злобный сцуко, для которого нет ничего святого. Потому, если Вы не хотите травмировать ваши светлые и ранимые души -- не лазайте в каменты. Либо тогда уж не обижайтесь на меня. Бо предупредил.

Дамы и господа... НЕ товарищи. Вы тут, как я понимаю, иногда появляетесь... в познавательных целях . Таки вас, напротив, милости прошу ...

ВотЪ.

Стишшш -- в комментариях. Чтобы прочтение его было осознаннной и целенаправленной акцией, а не "ткнул мышой не туда".

@музыка: Мое собранье насекомых...

@настроение: Издеваеццо, сцуко!..

---

Вапросец, аднака :) ...

...в рамках периодически возникающей идеи возродить традици околовоенных и околоисторических загадок ...

Итак...

Итак: чем более всего знаменит изображенный на портрете гражданин? Релена, ты наверняка знаешь -- дай фору другим ...



ЗЫ. Вопрос не вполне корректен, так что решил уточнить: "это" впоследствии приписывали нескольким его современникам и коллегам.

---

Деталька к предыдущему, или же...

...несколько слов об одной ложно понятой максиме.

Под катом занудство и наезды. Все предупреждены.

Для начала -- длинная цитата из лица, приближенного к...

Теперь, собственно, для чего вообще нужно было это побоище, почему нельзя было просто прогнать Кальдмеера, ведь тот с готовностью бы ушел (чтобы вернуться с удвоенными силами, там ведь еще и Северный флот есть).

Давайте посмотрим. С военно-политической точки зрения на северо-западе Талиг оказался в крайне тяжелом положении. Кесария здесь явно сильнее. В перспективе – потеря побережья, Марагоны и Придды, активизация врагов на других фронтах и, как возможный результат, угроза существованию Талига как государства. (Кстати, Кэналлоа и Марикьяре это ничем таким страшным не грозит.) Можно надеяться на Савиньяков, на Дьегаррона и т.д., что, мол, они справятся. Но Альмейда хочет внести максимальный вклад в общее дело.

Тут надо напомнить один момент. Последние годы Талиг и Дриксен жили в мире. И даже добились некоего молчаливого взаимопонимания. Но вот ситуация изменилась. У Талига проблемы. Мир выкидывается на помойку за ненадобностью, причем кесарь даже не удосужился объявить войну. В свое время Рокэ не счел за труд или унижение официально предъявить ультиматум Адгемару, а вот Дриксен такими «мелочами» пренебрегает. В сочетании с тем, что Талиг никаких поводов для разрыва мира не давал, это вызывает у Альмейды ту реакцию, что так четко описал Пророк.

Теперь Альмейда хочет, во-первых, объяснить дриксам, что так поступать нехорошо. Где-то даже непорядочно и недостойно. А с другой – дать понять, что в войне на выживание, которую они навязывают Талигу, им надо быть готовыми к самым жестким ответным мерам. Так что кесарю стоит лишний раз подумать, так ли уж выгодно и разумно бить Талиг в спину, оправдан ли риск. В свое время Рамиро Второй уже преподал такой урок Агарису, хватило очень надолго. Напомню, это все-таки время почти постоянных войн. Язык оружия, язык угроз понимается лучше всего. Альмейда «высказался» очень четко и ясно, ИМХО, вполне в духе времени.

При этом я уж не говорю о том, что, выводя из игры 15 тыс. солдат, он сильно облегчает нелегкую долю фок Варзов, а уничтожение Западного флота кесарии предохраняет побережье и обеспечивает Талигу свободные коммуникации.

Отчеркнутые кусочки наиболее важны для понимания -- это quinta essentia замысла Альмейды. И все это хорошо и замечательно. За исключением одного ма-а-аленького нюанса. Дальнейшие цитаты -- непосредственно из... кхм, матчасти. Поехали.

Раз.

— Бермессер — «гусь», — хмыкнул Салина, — и очень породистый. Личный друг принца Фридриха. Его взамен Кальдмеера поставили, так он решил в «Императрикс» сыграть.
— Судя по всему — предположил Рангони, — Вальдес сыграл в «Каммористу».
— И еще как! — Берто был немного огорчен догадливостью гостя. — Пришлось дриксам делать вид, что адмирал Вернер немного сошел с ума, и отправлять его лечиться, хотя лучше б адмиралом Устричного моря остался он.

Два.

— Отправляйтесь к Салине, — красная четырехпалая рука смахнула с лица прозрачные капли, — передайте ему, что караван ждет. Пускай подрежет курс авангарда, поставит головных в два огня и собьет в кучу. После этого может возвращаться к торговцам. Если какой?нибудь «гусак» вздумает отправиться в хлев, не трогать.
— Я правильно понял? — на всякий случай переспросил Луиджи. — Если дриксы решат уйти...
— Не дриксы, — уточнил Аларкон, — а Вернер Бермессер. Он мечтает об адмиральской перевязи, а не о Рассветных Садах, остальные будут защищать караван до конца.
— Живой Бермессер полезнее мертвого, — ухмыльнулся Альмейда, — особенно если он таки наследует Кальдмееру. Пускай проваливает...

Три.

— Гусь павлину не родич, — лицо приятеля стало злым, — но гусь любит золотой горох. При Сильвестре дриксы сидели б да глядели, чем дело кончится, но с Манриками, да в отсутствие Алвы могут и укусить. Про Фридриха слышал? Этот кесарский племянничек перебрался к тестю, в Липпе.
— Сослали или наоборот?
— Кошки их там разберут, — Альберт снял шляпу и смахнул с нее пару пушинок. — Будем надеяться, что всё?таки ссылка. Бруно Фридриха терпеть не может, а Бруно стал фельдмаршалом.
Фридрих сначала прыгает, потом думает. Бруно неделю думает, а потом строит мост. При таком фельдмаршале о дриксах до весны можно забыть, зато потом хлопот не оберешься.

Четыре.

— Тут с какой стороны посмотреть. — Луиджи не выдержал и фыркнул. — Вальдес говорит, Фридрих нравится сразу дамам, «павлинам» и горячим генералам.
— Ой, — присвистнул Уго, — он что, из этих, недоштанных?
Какое слово! Вальдес будет в восторге, и не только он. Воистину надо каждый вечер говорить с Варотти, и тогда от тебя отцепятся сны, в которых ты подсыпаешь Ворону сонного зелья, «теряешь» якорь, путаешь север с югом, увозя кэналлийца на Марикьяру, в Алвасете, к морискам, наконец... Ты не понял песни, не схватил Алву за руку, и он сделал то, что сделал. Что ж, время вспять не повернешь, значит, забудь и воюй.
— Со штанами у принца Фридриха всё в порядке, — ровным голосом объяснил Джильди, — а вот с головой не очень. Он хочет воевать, то есть не воевать, а красоваться.

Пять.

Злейшие враги, однако, радовать Паону не хотели. Алисино засилье и сменившие его северные войны довели талигойскую казну до полного оскудения. Дриксен тоже была сыта дракой по горло. Проэмперадор Севера как?то довел до сведения Его Величества Готфрида, что принц Фридрих не прочь стать кесарем, а «павлины» его в этом желании поощряют. Кесарь скушал свою яичницу , почесал затылок, объявил о воспоследовавшем из?за высоких налогов упадке ремесел и торговли, после чего распустил добрую треть армии. Первыми без своих полков остались приятели Фридриха и гайифского посла. Племянник пробовал спорить, ничего не добился и был выставлен в Гаунау.
Избавившийся от докучливого родича кесарь объявил о снижении налогов и таможенных пошлин, оставив на границе столько войск, сколько нужно для обороны, и ни ротой больше. Рудольф и Сильвестр удовлетворенно вздохнули и ответили тем же. Равновесие на границе сохранилось, но теперь оно обходилось обеим сторонам гораздо дешевле. Паону это весьма тревожило. Дивин попробовал нажать, Готфрид не поддался.

Шесть.

— Когда кончится высадка, я предложу Бешеному уйти. Это лучше, чем покалечить десяток линеалов и потерять несколько сотен отличных моряков, а дешевле он нам не обойдется. Скорее, дороже.
— Вальдес флаг не спустит.
— Я не столь глуп, чтоб просить льва сбрить гриву, — пожал плечами адмирал, — а Бешеный не столь глуп, чтоб защищать разбитые яйца. Пока есть за что драться, он станет драться, но потом уйдет, и я готов пожелать ему удачи. На юге.
— Вам будет сложно объяснить свое решение в Эйнрехте, — фок Шнееталь казался встревоженным. — Вернер представит всё или как ошибку, или как предательство.
— Его Величество знает меня и знает Фридриха, — адмирал снова тронул шрам. — Он выберет ту правду, которая ему ближе. И хватит об этом, мы еще не победили. До устья не больше пары хорн, будем надеяться, ветер не сменится. Через пятнадцать минут меняем курс, через сорок — открываем огонь. Лейтенант!

Достаточно? Если надо, можно еще. А сейчас -- выводы из вышесказанного.

1. В Дриксен существует "партия мира" и "партия войны". Главой первой является кесарь, второй -- наследник.

2. В последние месяцы партия войны резко получила перевес над оппонентами, следствием чего стала агрессия Дриксен.

3. Этот расклад известен не только высшему комсоставу Талига, но и любому полупьяному боцману союзного флота.

4. Адмирал Бермессер является крупной фигурой в "партии войны".

5. Альмейда, имея к тому все возможности, не уничтожает эту фигуру.

Точка.

Я думаю, после такой цепочки достаточно хорошо понятно, почему действия Альмейды никак не могут считаться эффективными -- в рамках той постановки задачи, какая ему приписана.

Нет? Не понятно?

Все предельно просто. Некий полководец древности писал:

По правилам ведения войны наилучшее – сохранить государство противника в целости, на втором месте – сокрушить это государство. Наилучшее – сохранить армию противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить бригаду противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить батальон противника в целости, на втором месте – разбить его. Наилучшее – сохранить роту противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить взвод противника в целости, на втором месте – разбить его 22. Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить – это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь.

Поэтому самая лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем месте – разбить его войска. Самое худшее – осаждать крепости.

Замыслы противника. "Военная партия". Уничтожить ее -- политически либо физически -- вот "лучшая война" для Талига. Альмиранте выполнить эту задачу демонстративно отказался. "Осаждать крепости"... разорять побережье, убивать вражеских солдат демонстративно -- а что такое поднятые "райос", как не демонстрация?.. -- вот худшая война для Талига. Альмиранте выбрал ее.

Он, безусловно, великий солдат. Возможно, великий воин. Не исключено, что великий полководец -- но, увы, в контексте совсем другой культуры.

А выводы из этого... они у меня есть, но озвучивать не буду. Поскольку очевидно. И не хочу, чтобы снова были всякие обиды. Пусть каждый додумает сам, что он хочет видеть за вышесказанным.

---

Вот интересно мне -- НА-ФИ-ГА?!!

НАФИГА Я СНОВА ТУДА ПОПЕРСЯ?..

Причем именно в те темы, от которых еще по прошлому лету помнил полное (ну, почти полное) отсутствие положительных эмоций?..

И все же... все же это было поучительно. С очень интересной точки зрения -- помимо сугубо эмоциональной реакции на заагитированно-людоедскую позицию "хороших парней" и необходимое для таковой изображение противника в роли аццкого сотоны, добавилось открытие... я бы так сказал, даже не прорехи, а просто черной дыры в сюжете.

А именно: как возможно построение гарантированной правовой системы -- а пресловутый Золотой Договор есть много больше, чем собрание дипломатических протоколов -- в условиях столь сильно, как то постулируется, различающихся естественных обычаев сторон?..

Короче, вот что я вам скажу, дамы и господа. Не читайте серьезных книжек. Либо не читайте фентези -- если она, конечно, претендует на серьезность.

Сначала в результате изысканий в области артиллерии Нового Времени к одному из сюжетных ходов несмываемо приклеился ярлык "Летающий Цирк Рокэ Алвы".

А теперь вот совместил наличие международного права с национальными обычаями злобных вориццких мужыкофф через призму свеженедопрочитанного Гроция... и решил, что сие есть полный окс... оксо... тьфу, оксюморон, вот.

Почище, кстати, чем муниципальные структуры в абсолютистском государстве.

Собственно, наличие столь различающегося "права войны" в соседних странах больше напоминает античность -- до инсталляции на europe.world четвертого или пятого патча христианства, с которым пришли наконец более-менее четкие понятия о том, что делать можно, а что нельзя (ну или крайне нежелательно, бо плохо сказывается на карме). Но у нас-то Матчастью прописана единая религиозная и этическая система для всего континента. И опять же, Золотой Договор это доказывает -- иначе как стороны будут знать, что, произнося "справедливость", говорят об одном и том же.

Блин. Какой красивый, цельный, интересный мир. Был.

Впрочем, нет. Пока не буду говорить -- "был". Подожду до конца. Немного ведь осталось...

А еще, наверное, допишу постскриптум к постскриптуму. Потом. Завтра вечером...

@настроение: без вина похмелье

---

Самая-самая сцена...

...из самой-самой книшшки...

...в качестве иллюстрации того, почему вопрос типа: "А можно ли смеяться над святым?" вызывает у меня лишь желание... посмеяться ...

-- А сейчас ответь мне на один вопрос. Почему? Почему эту книгу ты охранял крепче, чем любые другие книги? Почему другие книги ты хотя и старался утаить — но не ценой преступления? Трактаты некромантов, сочинения, в которых — скажем даже — поносилось имя Господне? И только ради вот этой книги ты погубил собратьев и погубил собственную душу? Существует очень много книг, посвященных комедии, и очень много книг, восхваляющих смех. Почему именно эта внушала тебе такой ужас?

-- Потому что это книга Философа. Каждая работа этого человека разрушала одну из областей знания, накопленных христианством за несколько столетий. У отцов было сказано все, что требовалось знать о значении слова Божия. Но как только Боэций выпустил свое толкование Философа, божественная тайна Слова превратилась в сотворенную людьми пародию, основанную на категориях и силлогизмах. В книге Бытия сказано все, что требуется знать о строении космоса. Но достаточно было заново открыть физические сочинения Философа, чтобы произошло переосмысление устройства мира, на этот раз в материальных терминах, в категориях глухой и липкой материи; благодаря этим сочинениям араб Аверроэс сумел убедить почти всех в постоянстве мира. Мы знали все об именованиях Бога; но доминиканец, похороненный Аббоном — и соблазненный Философом, — переиначил эти именования, ступая высокомерной тропой природного разума. Ныне и мировой космос, который, по Ареопагиту, должен представляться всякому, кто умеет глядеть горе, светородящим истоком образцовой первопричины, превратился в склад важных для землян примет, и к космосу обращаются тогда, когда есть нужда наименовать какое?либо абстрактное начало. Прежде мы глядели на небо, а мерзостную материю еле удостаивали брезгливым взглядом; ныне мы смотрим на землю, а в небо веруем благодаря земным свидетельствам. Каждое из слов Философа, на которых сейчас клянутся и святые, и князи церкви, в свое время перевернуло сложившиеся представления о мире. Но представления о Боге ему пока не удалось перевернуть. Если эта книга станет… Если эта книга стала бы предметом вольного толкования, пали бы последние границы.

-- Но что тебя так испугало в этом рассуждении о смехе? Изымая книгу, ты ведь не изымаешь смех из мира.

-- Нет, конечно. Смех — это слабость, гнилость, распущенность нашей плоти. Это отдых для крестьянина, свобода для винопийцы. Даже церковь, в своей бесконечной мудрости, отводит верующим время для смеха — время праздников, карнавалов, ярмарок. Установлены дни осквернения, когда человек освобождается от лишних гуморов, от лишних желаний и замыслов… Самое главное — что при этом смех остается низким занятием, отдушиной для простецов, поруганьем таинства — для плебеев. Это говорил и апостол: чем разжигаться, лучше вступайте в брак. Чем сопротивляться порядку, заведенному Господом, смейтесь и развлекайтесь своими жалкими пародиями на порядок, смейтесь после вкушения пищи, после опустошения кувшинов и фляг. Выбирайте царя дураков, дурачьте себя ослиными и поросячьими литургиями, играйте и представляйте ваши сатурналии вверх тормашками… Но тут, тут, — и Хорхе упорно долбил пальцем по столу рядом с книгой, лежавшей перед Вильгельмом, — тут пересматривается функция смеха, смех возводится на уровень искусства, смеху распахиваются двери в мир ученых, он становится предметом философии и вероломного богословия. Ты видел вчера, насколько легко простецами перенимаются и проводятся в жизнь самые смутные ереси. Это от незнания законов Бога и законов природы. Но для церкви не опасна ересь простецов, они сами себя обрекают на гибель, их подтачивает необразованность. Невежественное сумасбродство Дольчина и иже с ним никогда не приведет к кризису божественного порядка. Оно проповедует насилие и погибнет от насилия, оно, это сумасбродство, не оставит следов, оно исчерпывается, как исчерпывается карнавал, и не так уж страшно, если во время праздника на земле будет воспроизведен, в кратком и преходящем виде, обряд крещения навыворот. Важно, чтобы в данном случае событие не выразилось в записи, чтобы то, что говорится на народном языке, не обрело переводчика на латынь. Смех освобождает простолюдина от страха перед дьяволом, потому что на празднике дураков и дьявол тоже выглядит бедным и дураковатым, а значит — управляемым. Однако эта книга могла бы посеять в мире мысль, что освобождение от страха перед дьяволом — наука. Надсаживаясь с хохоту и полоща вином глотку, мужик ощущает себя хозяином, потому что он перевернул отношения власти; но эта книга могла бы указать ученым особые уловки остроумия — они стали бы уловками ученого остроумия — и тем узаконить переворот. Тогда среди умственных процессов стали бы числиться те, которые до сих пор в неосмысленном обиходе простолюдинов оставались, слава Богу, процессами утробными. Что смех присущ человеку, это означает лишь одно: всем нам, увы, присуща греховность. Однако из этой книжки многие распущенные умы, такие как твой, могли бы вывести конечный силлогизм, а именно что смех — цель человека! Смех временно отрешает мужика от страха. Однако закон может быть утверждаем только с помощью страха, коего полное титулование — страх Божий. А из этой книги могла бы вылететь люциферианская искра, которая учинила бы во всем мире новый пожар; и смех бы утвердил себя как новый способ, неизвестный даже Прометею, уничтожать страх. Когда мужик смеется, в это время ему нет никакого дела до смерти; однако потом вольница кончается, и литургия вселяет в мужика снова, согласно божественному предопределению, страх перед смертью. А из этой книги могло бы народиться новое, сокрушительное стремление уничтожить смерть путем освобождения от страха. А во что превратимся мы, греховные существа, вне страха, возможно, самого полезного, самого любовного из Божиих даров? Века за веками доктора и отцы скапливали благоуханнейшие токи священной науки, дабы иметь возможность изживать, с помощью божественного помышления о том, что вверху, гадкое убожество и возмутительность того, что внизу. А эта книга, в которой утверждается, что комедия, сатира и мим — сильнодействующие лекарства, способные очистить от страстей через показывание и высмеивание недостатка, порока, слабости, могла бы подтолкнуть лжеученого к попытке, дьявольски перевертывая все на свете, изживать то, что наверху, через приятие того, что внизу. Из этой книги вытекала бы мысль о том, что человек имеет право желать на земле (к чему приближался и твой Бэкон, рассуждая о природной магии) такого же изобилия, как в стране Кукане. А мы не должны и не можем этого иметь. Посмотри на монашков, бесстыдно передразнивающих Писание в шутовской „Киприановой вечере“! Какое дьявольское извращение Слова Божия! Но они все?таки сознают, что поступают дурно. Однако в тот день, когда авторитетом Философа будут узаконены маргинальные игры распутного воображения, о! В этот день действительно то, что было маргинальным, побочным, перескочит в середину, а о середине утратится всякое представление. Народ Божий превратится в ассамблею чудовищ, изрыгнутых из пропастей неисследованной земли — terra incognita, — и в тот же день окраина изведанной земли сделается сердцем христианской империи, и взлезут аримаспы на кафедру Петра, нехристи попадут в монастырь, толстопузые уроды с огромными головами будут хранителями библиотек! Рабы начнут издавать закон, мы (но имей в виду — и ты с нами) будем подчинены отсутствию всякого закона. Говорил же греческий философ, которого приводит здесь твой Аристотель (самым негодным образом, как союзника и авторитет), что следует развенчивать серьезность противников — смехом, а смех противников — серьезностью. Благодаря великой предусмотрительности наших отцов выбор давно определился: если смех — услада простонародья, любое простонародное вольнодумство может быть укрощено, усмирено и устрашено серьезностью. А у простонародья нет в распоряжении средств, чтобы заострить свой смех и сделать из него оружие против серьезности пастырей, которые призваны повести его к вечной жизни и упасти от искушений брюха, чрева, пола, пищи, от всех его отвратительных вожделений. Однако ежели кто?либо в какой?либо день, потрясая словами Философа и, значит, выступая от имени Философа, преподнесет искусство смеха как своеобразное острое оружие; если риторика убеждения вытеснится риторикой осмеяния; если такая аргументация, как постепенное и утешительное созидание картины воскрешения из мертвых, заменится иной аргументацией — безудержным развалом, искажением уже созданных, самых священных и самых почитаемых картин, — о, в этот день и ты и вся твоя наука, Вильгельм, будете сметены!

-- Почему? Я бы побился. Мое остроумие против чужого. Все-таки такой мир, по-моему, лучше, чем тот, где огонь и каленое железо Бернарда Ги воюют с огнем и каленым железом Дольчина.

-- Тебе бы самому не избежать силков лукавого. Ты сражался бы на противной стороне в годину Армагеддона, когда будет решающая схватка. Однако к этому дню церковь должна суметь настоять на своих правилах боя. Нам не страшны проклятия народа, потому что даже в богохульстве мы умеем услышать опосредованные отголоски гнева Иеговы, обрушенного на ангелов?мятежников. Нам не страшна злоба тех, кто убивает пастырей во имя какой?то мечты об обновлении, потому что это та же злоба, с которой князи стремились уничтожить народ Израилев. Нам не страшны жестокость донатиста, самоубийственное безумие обрезанца, похотливость богомила, спесивая нищета альбигойца, кровожадность флагелланта, коловращение зла, проповедуемое братьями свободного духа. Мы знаем их всех и знаем, что у их грехов тот же корень, что у нашей святости. Эти люди нам не опасны. И мы прекрасно знаем, как уничтожать их, то есть как устроить, чтобы сами они себя уничтожали, упрямо доводя до зенита ту жажду гибели, которая зарождается в глубинах их надира. Более того. Я твердо убежден, что и само их существование необходимо, неоценимо, поскольку именно их уравновешиваем в Божием мироздании мы. Их греховность поощряет нашу добродетель, их поносные речи воодушевляют нас петь хвалы, их оголтелое покаяние умеряет нас, приучает к разумности в жертвованиях, их безбожие оттеняет нашу набожность, так же как и князь тьмы был потребен миру, с его протестом и с его безысходностью, дабы ярче всего сущего воссияла слава Господня, сие начало и сей конец; всяческого упования. Но если бы в один прекрасный день, и уже не в качестве плебейского дозволенного буйства, а в качестве неотъемлемого права мудрецов, закрепленного столь священным документом, как эта книга, — стало бы дозволенным искусством, свойственным даже и благородным и свободным людям, а не одним плебеям, — искусство осмеяния! О! Если бы хоть однажды сыскался хоть один, посмевший сказать (и быть услышанным): “Смеюсь над Пресуществлением!” О! Тогда у нас не нашлось бы оружия против его богохульства. Тогда пошли бы в наступление темные силы плотского вещества, те силы, которые проявляются в рыгании и газопускании, и газопускание и рыгание присвоили бы себе то право, которым пользуется один только дух, — дышать где хочет!

-- Ликург поставил статую смеху.

-- Ты вычитал это в книжонке Хлориция, который старается оправдать мимов. Он пишет, что какого?то больного излечил врач, велевший рассмешить его. Зачем надо было его излечивать, если Господь постановил, что земной его день близится к закату?

-- Не думаю, чтобы он излечил больного от болезни. Скорее научил его смеяться над болезнью.

-- Болезнь не изгоняют. Ее уничтожают.

-- Вместе с больным.

-- Если понадобится.

-- Ты дьявол.

-- Я?

-- Ты. Тебя обманули. Дьявол — это не победа плоти. Дьявол — это высокомерие духа. Это верование без улыбки. Это истина, никогда не подвергающаяся сомнению. Дьявол угрюм, потому что он всегда знает, куда бы ни шел — он всегда приходит туда, откуда вышел. Ты дьявол, и, как дьявол, живешь во тьме. Если ты старался убедить меня — у тебя ничего не получилось. Я тебя ненавижу, Хорхе, и если бы я мог, я выставил бы тебя там, на улице, голым, с воткнутыми в зад птичьими перьями, с лицом, размалеванным, как у фигляра или шута, чтобы весь монастырь смеялся над тобой и никто бы тебя больше не боялся. Я бы с удовольствием вымазал тебя медом и вывалял в пуху, и таскал бы тебя на поводке по ярмаркам, и показывал бы всем: вот тот, кто возвещал вам истину и уверял, что у истины вкус смерти. А вы верили не столько его словам, сколько его важному виду. А теперь я говорю вам, что в бесконечном коловращении вероятностей Господь дозволяет вам вообразить даже и такой мир, в котором бывший провозвестник истины — всего лишь поганое пугало, бормочущее несколько слов, заученных сто лет назад.

-- Ты хуже дьявола, минорит. Ты шут. Как тот святой, который всех вас породил. Ты как Франциск, который de toto corpore fecerat linguam ; который проповедовал, устраивал позорища, как акробат; который потешался над скупцом, вкладывая ему в руку золотые монеты; который изгалялся над благочестием монахинь, отчитывая им Miserere вместо проповеди; попрошайничал по?французски; подражал деревянной палкой движениям игрока на скрипке; одевался оборванцем, чтобы устыдить братьев, живущих в роскоши; кидался нагишом на снег; разговаривал со зверьми и травами; устраивал даже из таинства рождения Христова представления деревенского вертепа; выкликал вифлеемского агнца, подражая блеянию овцы… Хороший подал пример. Что, разве не минорит этот брат Диотисальви из Флоренции?

-- Минорит. Тот, который пришел в монастырь проповедников и заявил, что не согласится принимать пищу, пока ему не выдадут кусок облачения брата Иоанна, и это для него будет реликвия. А когда ему дали этот лоскут, он вытер им зад и бросил в отхожее место, а потом взял шест и стал ворошить дерьмо палкой с криками: „О горе, помогите, братики дорогие, я потерял в нужнике святую реликвию!“

-- Тебе эта история нравится, по-моему. Может, ты еще расскажешь, как другой минорит, брат Павел Миллемоска, однажды поскользнулся на льду и упал, а горожане над ним посмеялись и один спросил, не лучше бы было подложить под себя что?нибудь мягкое, а тот ответил: „Да, твою жену…“ Вот так вы ищете истину…

-- Так учил людей Святой Франциск — воспринимать вещи с другой стороны.

-- Ничего, мы вас переучили. Ты посмотрел вчера на своих собратьев, правда? Они вернулись в наши ряды. Они уже не говорят на языке простецов. Простецы вообще не должны говорить. А в этой книге доказывается, будто речь простецов может содержать что?то вроде истины. Эту мысль невозможно пропустить. И я ее не пропустил. Ты говоришь, что я дьявол. Ты не прав. Я был перст Божий.

-- Перст Божий созидает, а не утаивает.

-- Существуют границы, за которые переходить нельзя. Господь пожелал, чтоб на некоторых документах стояло: „Hic sunt leones“.

-- Господь и разных гадин создал. И тебя. И обо всем этом позволил говорить.

ЗЫ. Я позволил себе убрать несколько слов авторского текста, оставив лишь диалог. Впрочем, полагаю, что тем, кто не узнал книшшку, наличие его не помогло бы ...

---

Постскриптум к тому...

...что уже никогда не будет сказано.

Иногда, зная, что причинил человеку объективное зло, и желая извиниться за это, понимаешь, что бесполезно. Не потому что не примут извинений -- потому, что, скорее всего, не поймут, за что именно ты извиняешься. Странное чувство.

А еще... Очень забавно, какое различие имеет просьба о прощении в разных языках. Английский вариант мне нравится больше. Не "простите меня" -- но "я сожалею"...

Мне есть о чем сожалеть. Я знаю, в чем виноват.

И -- точка.

---

И еще один...

...и в день, и в настроение...

Где моя зеленая дверь?
Оборван провод, я теряю свой нюх.
Где-то там - за тысячу миль отсюда -
Тот мир, где моя зеленая дверь.
Уходит кто-то, я его заменю
На собачьей вахте ожидания чуда.

Тихо: город спит весь от ушей до пят,
Ночь под горку - а пепельница полна,
И там, далеко за зеленой дверью -
Ночь над островом, аборигены спят,
И только я стою у окна,
Опять не сплю - стою у окна,
Жду чего-то.

А ночь под пальцами тянет свои шелка,
Звезды белые звоном из темноты -
Все началось с того, что также ночью
Я услышал марш призрачного полка.
Я никогда не буду старше, чем ты,
Я ни за что не стану старше, чем ты -
Хоть тресни.

Ну что ж тут сделаешь, коль с четырех сторон
Пыль идущих рот, пламя поющих глаз:
Забудь, служивый, о родимом доме,
Пришивай, капрал, косточки на шеврон.
Покуда дверь открыта для нас -
Четыре шага вверх - и в запас -
Да на дембель...

Где моя зеленая дверь?
Оборван провод, я теряю свой нюх.
Где-то там - за тысячу миль отсюда -
Тот мир, где моя зеленая дверь.
Уходит кто-то, я его заменю
На собачьей вахте ожидания чуда.

Я растаю снежинкою на виске,
Шлепнусь каплей на вянущие цветы,
И не зови меня - я вышел в небо,
Дым твоих свечей выкашляв как фосген,
Я никогда не буду старше, чем ты,
Я ни за что не стану старше, чем ты -
Хоть тресни.

Скоро мой черед строиться на плацу,
На щеке моей светлая полоса,
Но ты не думай, будто это слезы -
Просто звездочка чиркнула по лицу.
А там за дверью - море, леса,
А там за дверью - все небеса,
Да без краю.

И ты не спрашивай, что ж я такой дурной,
Злыми пальцами доводы теребя,
Ведь я хотел бы жить как ты -
Да только небо звездное движется надо мной.
Я никогда не буду старше тебя,
Я ни за что не стану старше тебя -
Так уж вышло.

Где моя зеленая дверь?
Оборван провод, я теряю свой нюх.
Где-то там - за тысячу миль отсюда -
Тот мир, где моя зеленая дверь.
Уходит кто-то, я его заменю
На собачьей вахте ожидания чуда...

---

Стишшш...

С чего-то вдруг вспомнился...

До свиданья, сонный Кито. Пусть давно пусты карманы,
Гром гремит для нас как праздничный салют.
Капитан наш знаменитый, дон Франсиско Орельяно
Поведет на с к золотому королю.

Нам туманы не завеса, нам болота не преграда,
Пусть поллагеря повыкосит чума,
Там вдали за гребнем леса ждет, сияет Эльдорадо,
Где из золота дороги и дома.

Лекарь Педро руку отнял, пал мой конь, попив из лужи -
Занесло ж нас в эти гиблые места.
И в бою один на сотню - ничего, бывает хуже,
Не отступит рыцарь шпаги и креста.

В душной дымке день растаял, в джунглях бродят тени злые,
Барабан индейский яростно гудит.
Помоги нам, о Святая Дева Мария
Уцелеть на нашем праведном пути.

И сколько ж дней перелистало - каждый день на два растянут,
Вот опять уже подъем трубач пропел.
Мы идем на звон металла по заваленной костями
Христианской кровью политой тропе.

Над кирасой боевою, где распятие висело,
Место вроде ахиллесовой пяты,
И вот отравленной стрелой мстит мне раненая сельва
За кровавые деяния святых.

А если смерть поцеловала, то последнею наградой
Крест могильный на груди своей нести.
За последним перевалом ждет, сияет Эльдорадо,
Только мне уже похоже не дойти.

(с) Олег Медведев

ЗЫ. Те стихи, что не отмечены копирайтом -- не мои. Просто у меня склероз случается. Те, что принадлежат перу Солнечной, отмечаются особо.

А те, что писал я... собственно, за всю свою жизнь я написал одну-единственную пародию. Точнее, половину . Может, я ее как-нибудь и выложу ...

---

Все без исключения империи...

...свой фундамент строят на костях... (с) Рохса

Запись для вопросов и обсуждения статьи (см. пред.)

Свои вопросы я задам вечером...

УПД. Собственно, задал...

---

Расцвет и упадок Османской империи

Статья из третьего тома "Истории Востока", рассматривающая наиболее интересный период, от Селима I до Мехмеда IV. Завоевания, внутренняя и внешняя политика, экономика.

Дальше будут еще два поста -- один точно (с вопросами), другой возможно (с комментариями). А саму статью выкладываю в комменты.

---

Асмела, приветствую :) ...

Извините, у меня иногда бывают торможения...

Как я помню, Вы любите всякие острые железяки?

Держите ...

---

Убиццо веником...

Нет, я не кактусофаг, правда. Потому что кактусофагия -- это когда человек "ест" что-то ему неприятное -- а мы с Солнечной сегодня, читая это, просто животики надорвали со смеху. Ржали как больные кони... Разве это -- проявление отрицательных эмоций?..

С системной точки зрения империя - это сложная самоорганизующаяся система разной степени открытости. Всё просто и конкретно. Сложность такой системы проявляется в том, что она состоит из подсистем - народов, территорий и пр. Юридически существовать такая сложная система может либо в виде империи, либо в виде федерации, что суть одно и то же (различия между ними есть, но они довольно незначительны и залегают в тех сферах. кои мы сейчас не будем затрагивать - в сферах вертикального и горизонтального "передачи сигнала" внутри самой системы). Империями (федерациями) являются не только традиционные образования (Римская, Византийская, Оттоманская, Британская и пр. империи), но и современные США, Россия, Китай, Индия и другие страны; к империям можно отнести и древнюю Персию, и Речь Посполиту, и государство Чингисхана и много кого еще.

Человек сказал новое слово в политологии. Нецензурное...

Система (человечество) переживет смерть и рождение своих подсистем (в разумных масштабах, разумеется), ибо ему важнее другое - те возможности его, человечества, адаптации к условиям среды, которые оно получает методом "имперской кристаллизации". Империи - это бриллианты в горной породе, их истинное значение нельзя оценить, смотря на них снизу (отсюда они часто плохо выглядят) или сбоку. Только сверху.

"Предпочитаю сверху..." (с) -- к вопросу о смысле выражения "поиметь весь мир"...

Вернемся на системно-имперский уровень. Как я говорил, структура империй сложная, состоящая из подсистем. В этом ее отличие от простых систем, и это отличие как раз и является залогом, почвой для ее ускоренного развития. Я не во всем согласен с Гумилевым, но в этом вопросе он прав - пассионарность появляется на стыке этносов. Чем больше контакт - тем сильнее напряжение, и при хорошем стечении обстоятельств - тем интенсивнее развитие. Пестрота территорий империи - это не только проблема, но и условие развития. И сама по себе эта пестрота не дает нежизнеспособности - но она может сыграть роль разрушающего фактора при определенных условиях.

"Все прочел, ниче не понял..." (с)

То, что в рамках "югославской империи" жили разные народы, таким образом, не говорит против нее.

Теперь понял. У-у-у, как все хреново-то...

Империи умирают рано или поздно, как и любая другая система. Во Вселенной нет ничего вечного, кроме вещества и энергии Существует две группы причин смерти систем: внутренние и внешние. Они как правило взаимосвязаны: когда империи ослабевают изнутри, как больной организм, лишенный иммунитета, любая зараза пристает к ним в два счета. Заразы всегда много вокруг, но пока человек не болен СПИДом - смерть от ОРЗ ему не грозит. А вот больные империи... я не знаю случая, чтобы они сами тихо умерли (это весьма длительный процесс) - обычно их кто-то завоевывает.

"Я не знаю" -- это здесь ключевое слово...

Но бывают и другие случаи - империя молода, довольно здорова, но испытывает серьезные системные проблемы. Она бы и решила их благополучно, если бы была изолирована хоть ненадолго, но увы... в самый неподходящий момент происходит агрессия внешней среды и империя гибнет. Пример - Речь Посполита, королевство сербов накунуне османского завоевания и др.

Мда. Речь Посполита. Молодая, безвременно погибшая... Королевство сербов... Жили сербы не тужили, а пришел Мурад, сцуко -- и такую империю похерил...

Так, а где ж было про этрусков-то с сербами? А, вот:

Да и потом - сомневаюсь я, что племена латинов и этрусков, не будь Римской империи, благополучно дожили бы до этих дней, дав миру то, что дала империя, но не заплатив за это положенных издержек. Бегали бы по италийским перелескам в шкурках, пока не были бы сметены более сильными племенами.

Ну, о том, что римляне, ЕМНИП, много чего от этрусков заимствовали в том числе и в культурном плане, я помолчу... а вот, собственно, ради чего аффтар писал фсе енти буквы:

Аналогично и с Балканами - не строй свою империю сперва сербские короли (цари, князья), не строй ее впоследствии тот же Тито - ну не было бы ее, а местные народы давно потеряли бы свою самобытность и попали под влияние либо Европы (и были бы сейчас такими же субпассионариями, как еропейцы) либо исламского мира.

Finis!..

Короче, залью-ка я сюда несколько забавных текстов. Патамушта если мироздание так настойчиво сигналит тебе -- то грех не оправдать его ожиданий...

@музыка: Иду-пам-парам-пам-курю...

@настроение: Дайте две!..

---

Пересматриваю(ем) "Пиратов" -- ...

... -- второй (пока что) раз.

Блин! Искренне не понимаю людей, которые видят в этом "красивую сказку". Столь крутой замес из Верна, Мелвилла, По, Книги и черт-знает-чего еще... Когда-нбудь я пойму, что значит каждый жест и каждая фразочка. Когда после алкогольно-никотонового сопровождения просмотра окажусь в состоянии вспомнить то, что нужно вспомнить (и попадать пальцами по нужным клавишам, блин)...

А пока никто не мешает мне просто наслаждаццо. И глубокомысленно кивать на тему: "где-то-я-это-уже-слышал..."

@музыка: Вьет вымпела попутный ветерок...

@настроение: тихая радость и восхищение...